от того и вся печаль,
так было близко, близко слово,
осталось лишь отчаянно витать,
ловя в углах намёки взора.

так между нами возникала пустота,
и всё закрадывалось слово,
и от прижатых губ, наверняка,
оно осталось не рождённым.

и я стоял у продуваемого окна,
фонарь у Мойки, пятна крови,
что с губ моих наверняка,
свалились гроздьями на шторы.

и по квартире снова пробежала тишина,
а в мыслях надрывался голос,
на улице заплакала зима,
и в двери постучался холод.

унылым танцем эта бездна, не спеша,
затягивала нас обоих,
непонимания, безмолвная тоска,
лишь сохранит наше молчание на обоях.

твоя улыбка - ссадина, и навсегда,
запомнится мне злым укором,
и слово затеряется в стенах,
у нашего разрушенного дома.

и я тайком, запеленённый ночью,
минуя обрыганов и собак,
чрез замкнутые перекрестки,
в еле освещённых закутках,

строчил стихом дороги,
и в еле видимых местах,
у фонарей и памятников Кобе,
я дни на образы менял,

и я тайком, запеленённый ночью,
миную всю людскую дрянь и сглаз,
сквозь повороты лестничных пролётов,
в их окнах - жизнь забытых пьяных глаз,

я здесь останусь незамечен,
в столбцах, на стёртых именах,
как стих останусь здесь навечно,
и лишь антракт сломает мой рассказ

бродить сквозь стены,
сдавленные тёмным потолком

скользить меж окон и границ,
из собственных оков

сквозить больною головой,
трястись израненной тоской

оправдывать страданием свой выбор,
как рост лишь над самим собой

и слышать праздность, пошлость улиц,
с немой разбитой мостовой

прости но этот город он, совсем не мой,
и его сердце бьётся шумною толпой

я в этом городе , совсем чужой, не свой
а мне бы стать «самим собой»

Я снова в попытке бежать от себя
спотыкаюсь и падаю
Здесь снова цветы, подоконник, и я
и всё так же, по – старому

Снова руки дрожат и остатки вина на полу
оступаясь, я падаю
Мои мысли багровым пятном растекутся
осядут, и их не отмою я

Мой мир проиграл, а действительность – всё
я живу лишь в – воспоминаниях
Дай жизни один, хотя бы глоток, я был счастлив
лишь на – фотографиях

Я стал совсем не цельным
Когда ты появился
Ты начал жить во мне,
Чем-то отдельным

И ты во мне тире,
Дефис расставил
Ты был во мне чертой, мол до,
И то что ты оставил

Ты поделил меня на части,
И заставлял тонуть в печали,
И я швырял в тебя вещами,
И продолжал себя искать ночами,

Ты закрывал передо мною двери
Ты разбивал все в доме зеркала
И нам не по пути поверь мне
Не быть мне никогда осколками стекла

Ты – моя слабость, ты – моя простуда,
И это временно, ты знаешь
Всё ближе к нам становится распутье
Где я с тобой так мило попрощаюсь

когда часы сломала стрелка,
и время так замедлило свой ход,
вокзальных стен посыпалась побелка,
в тот день забыл я куда шёл,

и дверь, лепнина, все молчало,
вдали вагоны, рельсы, с поездами,
я прикурил, и кажется мне полегчало,
и лишь составы что-то напевали,

из окон, стен, покрытых витражами,
чьё-то имя трижды прозвучало,
ударом плитка застучала,
из кассы что-то грубо прокричали,

и я тогда почувствовал, что сломан,
и мой вокзал осыпался стеклом,
и люд толпился у перрона,
а я не помнил куда шёл

Мы скрывались друг от друга городами
Исчезали, забывали
Мы скрывались друг от друга целыми годами
И себя обманывали

Нам вдвоём и сны не снились больше
В памяти стирались голоса
Отдалялись, убегали, и всё глубже
С пониманием, в наших душах всё росла эта тоска

Нам обоим стало ясно,
Нам мешал ни твой характер, ни моё сознание
Ты – теплота Московских улиц, а я южная печаль
И мы, это всего лишь - расстояние

Ты говоришь становлюсь все честнее,
и всегда со мною на ты,
Ты говоришь со стороны все виднее,
Ведь знаешь что будет в конце,

Но молчишь когда свет утихает,
Когда мысли предельно шумны,
За окном кто-то сплина играет,
Криками «прочь из моей головы»

Я сегодня сломаю эту абстракцию
И тонны образов мне не нужны,
Вы же простите мне эти абзацы?
В них рифмы предельно просты

Не вырву страницы, слова не сотрутся
Я калька, твой образ
Он здесь сохранится

Ты помнишь?

Как всю осень лежа писал о тоске
И о том как искал твои руки,
Это ты, ты поймешь, это все о тебе
Но молчишь как молчала!

пол

года

назад

Это все лишь в моей голове

Постой за дверью посмотри
Каков я есть и чем живу

Ведь я с тобой держался так спокойно
Ты посмотри каков я по утру
Ты посмотри сквозь замкнутые двери
Каков я в сумраке, в бреду

Подставь ты ухо, ты послушай
Как я сжимаю одеяло, как кричу
Как я порой всё глубже утопаю
В себе самом, в измученном пруду

Ты посмотри как мне порой бывает
Каков я есть и чем живу
И ты ответишь мне: « не знаю »
А я вас знать не собираюсь, не хочу

И ни во снах, ни наяву, я эту дверь не отпираю
И мой замок, он здесь висит всем вам наперекор
Я всего меньше в жизни видеть так желаю
Твой взгляд, и твою жалость, твой укор

Я вновь вбегаю, по лестнице наверх,
потом направо
И всё кругами, я петляю, и суета,
и мысли нагнетают

И в том окне что года три там свет не зажигали
Ещё минута и кажется там музыка уже вовсю играет

И слышу я сменяется пластинка,
и вот уже хрипит винил
И где-то скрипнет половица,
и там моя тревога прямо у двери
И я станцую с ней, наперекор
всем этим взглядам из квартир

И я скажу, ты здесь всё чаще появляешься
во мне сидишь и редко говоришь.

Мне так жаль всех влюблённых
поэтов,
Вечерами мечтая видят звёзды в небесной
петле,
Свои души стирая обрывками
песен,
По утру наблюдая лишь пыль на прогорклой
земле,

А весной пожалуй они расцветают, забывая о
зимней хандре,
летний ветер уносит подальше
на юг
а я думаю всё о
тебе.

Я протёр окно от пыльной сажи
Смотрел в вечерний город,
как на костюмированный бал
Намазал пол булки хлеба маслом
и липким следом словно краской,
в толпе людей, нарисовал эмоций массу

Забыв панельный вид окраин
И лай собак гаражного массива

Упавшей посреди дороги стаи
Людских теней, обличий, масок

Не потеряйся в этом маскараде
Не верь искусным театралам
Хоть в жизни все мы гастролёры,
Но после театра. В старой хате
Всегда честны перед собой
Мы прячем робкого ребёнка
Так не поняв как обрести, весь этот жизненный покой.

Я сел на поезд, вечерело
Я как всегда здесь у окна
Снаружи снег, два контролера
И в рюкзаке моя тоска

Вот так уехать, знаю глупость
Я был с неделю сам не свой
И твой отец, он скажет, трусость
Но ты хоть вспоминай меня, порой

Ты знаешь лучше всех, что я старался
Забыть тебя, оставить горе
Но ты являлась всюду - кругом
И не давала мне покоя

Мне в этом городе так сложно
Я во всех лицах вижу лишь твоё
Все так же закрываю на ночь окна
Ведь ты любила так тепло

И ветки в нашем парке побледнели
Ты скажешь мне - сейчас зима
А я скажу, что я тебе не верю
Ведь здесь была всегда весна

Мы повидали слишком много
Сотрите память освещенным площадям
Все вокруг таит в себе разлуку
Я ощущаю боль их тусклых ламп

Состав отходит, суетятся люди
Я как всегда здесь у окна
Снаружи ты, два контролера
Я воссоздал твой образ?
Или все же ты пришла

моя тоска и безысходность
я лег на пол и тихо закричал
уже без десяти минут 11
дверной гудок опять молчал
я здесь... под плинтусом
растерян, как я низко пал
наша кровать была чуть выше
я здесь ладонь твою искал

моя лень и неуверенность
недели три не брит, устал
я все еще один в пустой квартире
себя как пазл собирал
и эти окна, отражения
замыленных зеркал, забыли нас
я сел на табурет у кухни
и я слезами написал

уже без десяти минут 11
дверной гудок опять молчал

я рисовал на окнах лилии
я занавесил, облака
я всё мечтал увидеть мир, и
рассказать о нём в стихах

я рисовал на стенах жизнь, и
наблюдал её во снах
я так устал сидеть в квартире
и всё боятся сделать шаг

ступить куда-нибудь помимо
уже заевших сцен внутри себя
жизнь полотно, но не квартира
мне двадцать зим об этом говорят

жизнь это клякса, не картина
и я совсем не мог это принять
ведь я меняю краски, на чернила
быть может жизнь это тетрадь ?

он появлялся у моря,
всегда в три утра
он был молод, худощав и заносчив.

он провожал томным взглядом,
за горный хребет облака
рисовал на песке многоточие.

он у берега забывался всегда,
растворялся в волнах
как в запой уходя в одиночество.

он как пепельный дым
он сгорал в небесах
и только в ночи он писал свои грустные очерки.